И вот у меня уже полные карманы монет, пусть покоцанных шайбой, но моих монет, честно выигранных. Я вовремя смекнул, что не миновать мне трёпки от старших пацанов и деньги у меня могут отнять. Под предлогом, мол, мама позвала, я убежал домой. Было видно, что пацаны разочарованы, не успев отобрать деньги. Дома я рассыпал по столу своё богатство и начал считать. Оказалось, в сумме сорок шесть рублей. Это же бешеные деньги, у мамы должностной оклад был девяносто шесть рублей в месяц. А тут за один день такое счастье подвалило! Начал думать, куда же их потратить. Пальто, шапку, ботинки? Нет, не подходит, мама и так их купит. В голову пришла мысль – мопед. С ней, этой мыслью, спрятав деньги, я заснул счастливый и гордый собой. Утром один поехал на барахолку в район аэропорта. Новый мопед, стоивший тогда сто двадцать рублей, мне не потянуть, а на барахолке можно было взять хороший, хоть и подержанный. Так и получилось. Мопед «Рига» уже через час был у меня в руках. Почти новенький, с двигателем Д5 и зеленовато-чёрной рамой. Красотища! Я сиял. Сашка Григоров – мой взрослый знакомый – уступил его за сорок шесть рублей.
И вот я на своём мопеде мчусь по объездной дороге к себе домой, на улицу 5-й Армии. Было воскресенье, апрельский день. Мои волосы раздувал весенний ветер, в глаза летела пыль от встречных автомобилей, но это меня не смущало, ведь я был на своём мопеде! Я сам его купил, на свои деньги! Мне казалось, что все люди и даже деревья смотрят на меня и восхищаются: какой крутой пацан едет на красивом мопеде! Уже во время движения погода резко испортилась, такое часто бывает на еврейскую пасху. Ненастье не миновало и этот праздничный день, традиция сохранялась. Мокрый от дождя, уставший, я приехал во двор. Затащил мопед на второй этаж, к себе домой, поставил в коридоре квартиры. Дома не было никого. Я соорудил себе подстилку возле мопеда и улёгся спать, обнимая его за раму. Воняло бензином, мне снились какие-то тревожные сны. Утром я проснулся на своей кровати, побежал в коридор, мопеда не было. Я заплакал. Потом пришла мама и сказала, что мопед вернула продавцу, а деньги забрала. Купит мне и Гале (моей сестре) что-то из одежды. Почему-то я не возмущался и не злился, я понимал маму. Так незримо складывались добрые отношения мамы и сына, которые продолжались всю жизнь. После этого я в азартные игры на деньги не играл никогда. Только один раз в Чернышевске, в Якутии, случилось курьёзное приключение в бильярдном клубе, но это курьёзное событие я описал в другой книге – «Иркутская сага».
Старшие классы
Время шло, мы взрослели и уже знали много разных слов, и педсовета уже не боялись. Вспоминается такой случай.
Однажды Толик Яковлев, с которым мы занимались в секции бокса, написал мне письмо. Он был немного старше, и его уже призвали в армию. Служба проходила в Монголии, в спортроте.
В письме он делился со мной эмоциями от первой своей сексуальной связи с монгольской девушкой. Поскольку мой домашний адрес он не помнил, то письмо отправил на адрес школы. Мудрее ничего не придумал.
Естественно, в школе подумали, что письмо военно-патриотического содержания. Наверное, способно помочь в воспитании старшеклассников, рассказать об армейской службе.
Торжественное открытие его в учительской и ознакомление с содержанием, вероятно, развеяло эти ожидания. А поскольку официально секса в СССР не было, педсовет решил отправить это письмо с соответствующей сопроводиловкой в политотдел войсковой части, обратно в Монголию, для принятия соответствующих воспитательных мер воздействия.
Мне ничего не сказали, но стали придираться по всем предметам и высказывать какие-то таинственные замечания.
Через полгода, как передовик боевой и политической подготовки, Толик прибыл в десятидневный отпуск в Иркутск. Тут я и узнал об этом приключении. Если бы писарем в штабе не был наш земляк, который за пачку сигарет отдал Анатолию это письмо и гневную сопроводительную «телегу» от педсовета, солдату не поздоровилось бы. А так – пронесло.
Ну, это в школе. А что же на улице? Постепенно к 15 годам я со своими близкими парнями стал набирать авторитет у сверстников вследствие своей справедливости, дерзости и умения постоять за себя и друзей.
В 60-е годы прошлого столетия в городе Иркутске было много криминала. Уголовники и шпана не давали прохода обычным ребятам. «Трясли деньги» – так называлось мелкое ограбление. А уж получить по морде мог любой, и это было бесплатно. Порой даже выпрашивать не нужно. Поводом могло являться то, что ты просто прошёл мимо блатной компании.
Улица закаляла, формировала бойцовский характер. У меня было несколько друзей: Витя Марковский (Макар), Филиппов Саша (Амбал), Витя Филиппов (Филипок), здоровяк Валера Шилов (Шило). На нас не нападал никто, поскольку риск остаться с «намыленной рожей» был велик. А заслуженная молва о поверженных соперниках расходилась по городу быстрее радиоволн.
Музыка и взрывчатка
Играет скрипач, ведущий скрипач Иркутской областной филармонии, Мейсман. Звуки из открытого окна квартиры на третьем этаже жилого дома, извлекаемые из его старинного инструмента, наполняют атмосферу гармонией. Бессмертный Моцарт вселяет в души людей поэзию любви, выраженную в таких ласкающих и обволакивающих звуках. Летний день, природа благоухает. Кружева цветков сирени спадают почти до земли. Влюблённые Ромео ещё не успели их оборвать, чтоб подарить своим Джульеттам. Жизнь торжествует. И вдруг раздаётся мощный взрыв. Крыша беседки взлетает вверх. Слышится звон бьющихся оконных стёкол. Скрипач падает, закрывает голову руками, его волшебный инструмент отлетает в сторону. Музыка стихла.
Милиция, приехавшая в переулок имени Гашека, к дому, расположенному ближе к набережной Ангары, где и произошёл инцидент, забирает меня, но уже из моего дома. Чего искать какого-то злоумышленника-подрывника, когда у них на учёте подросток с улицы 5-й Армии, далеко ходить не надо. В Кировский РОВД меня доставили к дежурному следователю Шипулину Виктору Васильевичу. Разговорились, он оказался нормальным, хорошо знающим своё дело спецом. Молодой, но уже лысеющий, с чистыми, как небо, голубыми глазами. Такие красивые ребята наверняка пользовались огромной популярностью у противоположного пола. В подрывники он определять меня не стал и отпустил домой. Потом нас ещё не раз сводила судьба. Как-то, спустя год или два, когда мы уже подружились, показывает он мне записку, написанную трепетной девичьей рукой: «Виктор Васильевич, я Вас люблю». Писала её практикантка с юрфака Ирина Смолькова. Виктор поинтересовался, кто она. Я её знал, она из нашего двора, из «железки». А сейчас Ираида Вячеславовна – профессор, завкафедрой криминалистики, и об этом случае не помнит, как-то мы с ней разговаривали и смеялись по этому поводу. Оказалось, Шипулин Виктор был сыном нашей учительницы по биологии – Лидии Мифодьевны. Это я узнал от неё. Как-то она мне говорит, что её сын-следователь познакомился с хорошим парнем из 15-й школы, намекала на меня. Мы посмеялись, так как обстоятельства знакомства были весьма специфическими.
В итоге этого взрывного происшествия милиционеры подрывника не нашли. А спустя несколько десятков лет на дне рождения у Тони Сухаревской, если точнее, то 9 апреля 2016 года, я узнал историю подрыва той беседки. День рождения был у Тониной мамы, Натальи Сухаревской (в девичестве Ананьевой, вышедшей замуж за парня из нашей 15-й школы, Толика Сухаревского), просто отмечала она его в квартире дочери. Наташа – одноклассница и подруга детства моей жены Лены. Проживала ранее на набережной Ангары, недалеко от того места взрыва. Там же, рядом, проживал и Андрей Чернышов, ныне солидный, с покрытыми благородной сединой волосами, уважаемый человек, он тоже был гостем на дне рождения Наташи. Он-то вдруг и вспомнил о своём детском хулиганском поступке. Рассказал, как привязывал заряд под крышу беседки, как подрывал. Смеялись долго.
«Ленин» в выгребной яме
Вспомнился случай, когда в Кировский РОВД доставили моего однофамильца Юру. Юра работал на релейном заводе вместе с Щёкотовым Александром, братом моей будущей жены Лены. Поэтому я знал его. Были они передовиками производства, получали неплохую зарплату. Юрий на тот период не был обременён семейными узами. Поэтому мог позволить себе некоторые изыски, которые временами позволяла наша советская торговля. Вернее, «блат» – это знакомство с нужными людьми из сферы торговли: завмагом, товароведом, завскладом и другими деловыми и нужными людьми. Его мама достала, именно достала, а не купила, тогда в ходу был такой термин, пальто из ткани джерси. Эдакий модный иностранный прикид. Юрию было чуть за тридцать лет, но он успел изрядно полысеть. Чтобы скрыть изъяны причёски своей молодой головы, он сбоку отрастил длинные пряди. Которые накручивал на лысине сверху и периодически, чтобы они не съезжали вниз, слюнявил, прихлопывая на своей «тыкве». За лысину и красноречие ему дали погоняло – Ленин. Так вот, приходит Юра-Ленин в наш клуб «Крестовые дамы». Это в кустах две лавочки возле трансформаторной будки в моём дворе – «железке». Всё его существо ярко сияет от превосходства над нами, серыми и блёкло одетыми пацанами. Он разрешает потрогать руками импортную ткань – джерси. Мы и названия такого не слыхивали, а тут Ленин в таком богатстве явился. Некоторые пацаны даже понюхали этот наряд и сказали, что он так вкусно и загадочно пахнет. Как-то необычно, совсем не так, как наши фуфайки.
